Ангел 天使 Листок 叶 Выхожу один я на дорогу... 我独自一人走到大路上 Смерть поэта 诗人之死 И скучно и грустно 苦闷又忧愁 Сон 梦 Парус 帆
Ангел
По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел,
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов,
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался - без слов, но живой.
И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна,
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.
天使
天使在夜半的天空中飞翔，
他嘴里在轻轻地歌唱；
月儿、星星和云朵在一起
谛听他那圣歌的声浪。
他歌唱天国花园的清荫下
欢乐无边的纯洁的精灵；
他歌唱那至高无上的上帝，
赞美中未掺进半点虚情。
他抱来一个初生的灵魂
送到哀哭的尘世之上；
歌声留在这灵魂的心中，
不用歌词，却如诉衷畅。
这灵魂在人寰久久地受难，
心中仍怀着美好的希望。
人间的歌儿他早已听得厌烦，
哪能比得上天国的绝唱。
(1831年)
顾蕴璞译
Листок
Дубовый листок оторвался от ветки родимой
И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;
Засох и увял он от холода, зноя и горя
И вот наконец докатился до Черного моря.
У Черного моря чинара стоит молодая,
С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская,
На ветвях зеленых качаются райские птицы;
Поют они песни про славу морской черь-девицы.
И странник прижался у корня чинары высокой;
Приюта на время он молит с тоскою глубокой,
И так говорит он: "Я бедный листочек дубовый,
До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.
Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя.
Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,
Немало я знаю рассказов мудреных и чудных".
"На что мне тебя? - отвечает младая чинара.-
Ты пылен и желт - и сынам моим свежим не пара.
Ты много видал - да к чему мне твои небылицы?
Мой слух утомили давно уж и райские птицы.
Иди себе дальше, о странник! Тебя я не знаю!
Я солнцем любима, цвету для него и блистаю.
По небу я ветви раскинула здесь на просторе,
И корни мои умывает холодное море."
1841
叶
一片橡叶脱离了它的故枝，
在暴风的驱赶下向旷原飘行，
因严寒、酷暑和悲伤而枯萎，
最后一直飘落到了黑海之滨。
黑海边有一棵年轻的悬铃树，
微风抚摩绿枝，同它互诉衷肠，
极乐鸟在枝头轻轻地摇晃着，
把海中那妙龄女皇的荣耀歌唱。
飘叶贴到了高耸的悬铃树的根上，
哀惋动人地乞求暂时安身的居处，
并说道：“我是一片可怜的橡叶儿，
在酷寒的祖国过早地长大成熟。
“我早就孤独彷徨地东飘西颠，
没有遮荫、无眠和不宁使我枯萎，
你就把我这异乡客留在翠叶间吧，
我知道不少故事，都离奇而优美。”
“我要你干吗？”——年轻的悬铃回答说，
“你又黄又脏，跟我新鲜的叶儿可不配，
你见多识广，可你那瞎话对我有啥用？
我连极乐鸟的歌声都早已听得腻味。
走你的路吧，飘叶啊，我不认识你！
我受太阳钟爱，我为太阳斗艳争春，
在这里我自由地伸出漫天的枝叶，
那清凉的海水正洗涤着我的树根。”
1841年
顾蕴璞译
Выхожу один я на дорогу... Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, И звезда с звездою говорит. В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сиянье голубом... Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? жалею ли о чём? Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть! Но не тем холодным сном могилы... Я б желал навеки так заснуть, Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб дыша вздымалась тихо грудь; Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб вечно зеленея Тёмный дуб склонялся и шумел. 1841 我独自一人走到大路上， 一条石子路在雾中发亮。 夜很静。荒原面对着太空， 星星与星星互诉衷肠。 天空是多么庄严而神异！ 大地在蓝蓝的光影中沉睡…… 我为何如此忧伤难受？ 我期待着什么？为什么而伤悲？ 我对于生活无所期待， 对过去的岁月毫不后悔。 我在寻求自由和宁静！ 我愿忘怀一切而入睡！ 但不是在阴冷的坟墓中长眠…… 我希望永远是这样的睡眠： 要胸中保持着生命的活力， 要呼吸均匀，气息和缓； 要整日整夜能够听到 悦耳的声音歌唱爱情， 要使我头顶上茂盛的栎树 随风摇动，终岁长青。 (1841) 张草纫译
Смерть поэта
Погиб поэт! - невольник чести-
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде... и убит!
Убит!.. к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь... - он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар... спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?... издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
И он убит - и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?...
И прежний сняв венок - они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он - с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
_____
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - всё молчи!
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
1837
诗人之死
诗人殒没了！——光荣的俘虏——
他倒下了，为流言所中伤，
低垂下高傲的头颅，胸中
带着铅弹和复仇的渴望！……
诗人的心再不能够容忍
那些琐细非礼的侮辱了，
他起来反抗人世的舆论，
依旧是匹马单枪……被杀了！
被杀了！……到如今哀泣悲痛、
怨诉的剖白、辩解的空谈、
空洞的赞扬，又有什么用？
命运最后的决定已宣判！
不正是你们首先凶狠地
迫害他自由勇敢的天才、
而你们只为了寻欢取乐
把隐蔽的大火煽扬起来？
好了？你们称心了……——他已经
不能忍受这最后的苦难：
稀有的天才火炬般熄灭，
壮丽的花冠也已凋残。
他的凶手无情地射出了
致命的一击……已无可挽救：
空洞的心均匀地跳动着，
手中的枪没有些微颤抖。
何足怪？……听着命运的意志，
给我们从远方抛来一个
好似亡命徒一样的东西，
追逐幸运、猎取高官厚禄；
无礼地讪笑、粗暴地蔑视
他方语言和他方的俗习；
对我们的光荣他不爱惜；
他在这血的瞬间不晓得
他把他的手朝什么举起！……
他被杀了——已被坟墓带走，
正如那未可知却可爱的诗人，
不可解的嫉妒的牺牲品，
被他用惊人的力量歌唱的人，
像他一样在无情的手下丧失性命。
他为什么抛开安逸和纯朴的友爱，
而走入充满嫉妒的、使自由的心灵
和烈焰般的热情感到窒息的世界？
他为什么向渺小的中伤者伸出手，
为什么相信那花言巧语、虚情假义，
他年轻时已看穿人们的鬼胎？……
他们摘掉他从前的花冠——给他戴上了
一顶满插着月桂枝的荆棘的花环：
但荆冠上看不见的芒刺
生生地刺伤美好的容颜；
可笑的无知的蠢才用奸黠的流言
毒害了他在弥留时的最后的瞬间，
他死了——带着复仇的无用渴望，
带着被欺骗的希望的隐秘的憾念。
奇妙的歌声已经沉默了，
再不会发出嘹亮的声音：
歌手隐身处阴森而狭小，
他的嘴唇上还打上烙印。
* * *
你们，以下流卑贱著称的
先人们孳生下的傲慢无耻的儿孙，
你们用你们那奴隶的脚踵践踏了
幸运的角逐中败北的人们的迹踪！
你们，蜂拥在宝座前的贪婪的一群，
这些扼杀自由、天才、光荣的屠夫啊！
你们躲在法律荫庇下，对你们
公论和正义——向是噤口无声！……
但是还有神的裁判啊，荒淫的嬖人！
严厉的裁判等你们；
他决不理睬金银的清脆声响，
他早看透你们的心思、你们的行径。
那时你们求助于诽谤将徒然无用：
鬼蜮伎俩再不帮助你们，
而你们即使用你们那所有的污血
也洗不净诗人正义血痕！
1837年
余振译
И скучно и грустно
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - все лучшие годы!
Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка...
苦闷又忧愁
苦闷又忧愁，当痛苦袭上心头，
我又能向谁伸出求助的手？
期望……总是空怀期望有什么用？
惟见岁月蹉跎，韶华难留！
爱……去爱谁？钟情一时何足求，
而相爱不渝又万万不能够。
反身回顾？往事消逝无踪无迹：
欢乐、痛苦，一切不堪回首……
激情是什么？须知那些甜蜜的沉迷
迟早烟消云散——只消理智一开口。
而人生，只要你冷眼四周看看，
便知是儿戏，空虚喧闹直到头。
1840年
顾蕴璞译
Сон
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я,
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
Лежал один я на песке долины.
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня - но спал я мертвым сном.
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.
Но, в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;
И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той,
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.
1841
梦
找正午在炎热的达格斯坦山谷，
胸膛中了铅弹，躺着不能动弹，
我的鲜血一滴一滴地流淌着，
深深的伤口热气还没有消散。
我独自躺在谷地的沙上上，
重重的峭壁把我紧紧围在中央，
太阳炙烤着那焦黄的崖顶，
也炙烤我，但我睡得象死人一样。
我梦见此时在我的故乡
正举行灯火辉煌的晚宴，
在披锦戴花的少妇中间
讲到我正引起一场欢谈。
但有一位却独坐着沉思，
没有参予这欢快的议论，
不知是—种什么力量
使年青的心沉入忧郁的梦。
她梦见在那达格斯坦谷地，
一具熟悉的尸体径自横陈，
胸前发黑的伤口热气未消，
渐渐冷却的鲜血还在流渗。
1841年
顾蕴璞译
Парус Белеет парус одинокий В тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?.. Играют волны - ветер свищет, И мачта гнется и скрыпит... Увы, - он счастия не ищет И не от счастия бежит! Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой... А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой! 帆 大海上淡蓝色的云雾里 有一片孤帆闪耀着白光！…… 它寻求什么，在迢迢异地？ 它抛下什么，在它的故乡？…… 波浪在汹涌——海风在狂呼， 桅杆弓起腰轧轧地作响…… 唉唉！ 它不是在寻求幸福， 不是逃避幸福奔向他方！ 下面是清比蓝天的波涛， 上面是那金黄色的阳光…… 而它，不安的，在祈求风暴， 仿佛在风暴中才有安祥！ 1832年 余振译